Красавица Леночка: обаяние Зла - Страница 11

Непосредственно перед посадкой в самолёт Леночка соизволила — таки с ним поговорить. И высказала ему, что из-за его упрямого желания лететь именно в Израиль, а не в Турцию, они сейчас полетят на маленьком самолётике, который будет трясти со страшной силой.

Этот неприятный разговор, в результате которого Джонни дополнительно накрутил себя, только усугубил его мучения при взлёте. Когда самолёт оторвался от земли и стал набирать высоту, время от времени словно ныряя в воздушные ямы, вестибулярный аппарат каждый раз вызывал в больном мозгу Джонни невыносимо отвратительные ощущения погружения и всплытия. Крайне неприятное чувство невесомости вскоре сменялось также безрадостным ощущением перегрузки. Джонни при этом вспомнилось, как много лет назад они с мамой отдыхали в Бердянске на Азовском море. И однажды они отправились кататься на теплоходе. Началась качка. Конечно же, Азовское море — не Тихий океан, однако оно неглубокое, и это обстоятельство, вероятно, дополнительно усиливало волнение. А главное, Джонни с его никудышным вестибулярным аппаратом, много и не надо было. У него тогда началась самая настоящая истерика. Он стал кричать: остановите корабль! Потом, когда он с ужасным стыдом не раз вспоминал эту ситуацию (у него была дурная привычка травить себе душу, раз за разом навязчиво прокручивая в памяти самые неприятные случаи, которые случались с ним в прошлом; а с каждым воспроизведением такие воспоминания всё прочнее укоренялись в его мозгу), он, к счастью, не мог, конечно же, снова пережить те свои ощущения. Однако осознание абсурдности его поведения тогда недвусмысленно указывало ему на то, каким ужасным было тогда его душевное состояние. В самом деле: кто стал бы останавливать корабль ради него? Да и какой смысл, коль скоро был лишь один путь для него выбраться из этой ситуации — максимально быстрое движение корабля в сторону пристани. Кроме того, обычно ему было бы очень неловко жаловаться маме при посторонних людях, не говоря уже о том, чтобы устраивать такой спектакль. И потом, задним числом, он испытывал ужасный дискомфорт, осознавая это. Однако тогда, на теплоходе, ему было просто не до того.

Конечно же, теперь, будучи взрослым, он уже не кричал «остановите самолёт!» Тем не менее, в те моменты, когда становилось чуть полегче, Джонни не мог не осознавать, какой у него был страдающий и вообще жалкий вид. И с каким презрением воспринимала его Леночка, сидевшая рядом. Даже в этом своём жалком состоянии Джонни испытывал сильную злость по отношению ко всем этим умникам (скорее воображаемым, так как в реальном мире он давно уже практически ни с кем не общался; они олицетворяли для него класс нормальных людей, не понимавших, не принимавших и тем более не ценивших его, которых он поэтому ненавидел как класс), поучавшим его: «надо взять себя в руки!». Кому надо? Вам? А я не могу! Не могу, и всё! И что мне теперь делать? Убиться?! Да идите вы все на х**!

Джонни вспоминал, как он слушал из интернета одну женщину по имени Анна. У неё ещё была забавная фамилия, Крынка или что-то в этом роде. Как представлялось Джонни, она была достаточно умной женщиной. Или, по крайней мере, Джонни мог с ней согласиться, и ему это нравилось. Она рассказывала, как нетерпимо относятся нормальные люди к тем, у кого что-то не так с головой. Даже несмотря на отсутствие какой-либо реальной угрозы с их стороны.

Анна восхищалась парнем, который нашёл в себе моральные силы выложить свою историю на youtube. Он рассказывал о себе, как ему требовалось три дня, чтобы сходить в парикмахерскую подстричься. Потому что стоило ему выйти на улицу, как у него случался приступ паники, — настолько сильной у него была агорафобия, с которой он просто ничего не мог поделать. А окружавшие его недалёкие обыватели презрительно говорили ему: ты должен вести себя как мужчина! Терпеть! И Джонни не мог не восхищаться этим скорбным парнем и Анной, которые об этом говорили открыто.

Таковы были тягостные мысли Джонни, когда его самолёт приземлился в аэропорту Бен-Гуриона. В таком душевном состоянии его даже не беспокоил разговор с дотошным израильским пограничником, расспрашивавшим Джонни с пристрастием о целях визита на территорию государства Израиль. Потом Джонни с Леночкой долго ждали автобуса.

В автобусе они особо не разговаривали. Робкие попытки Джонни инициировать разговор о чём бы то ни было пресекались Леночкой, отчётливо демонстрировавшей ему, что разговор с ним ни на одну из предложенных им тем ей просто не интересен. Леночка сидела, отвернувшись к окну, и сосредоточенно строчила кому-то смс. Поскольку эти смс были адресованы явно не ему и тем более не кому-либо из граждан Израиля, Джонни не мог не задаться вопросом: кто платит за эти смс, которые она сейчас пишет в роуминге, скорее всего, своему главному, «любимому» любовнику? Наверное, хорошо сосала за эти деньги, — цинично подумал Джонни. Тут же, правда, у него возникла другая мысль: «Ведь ей не обязательно у всех сосать! Достаточно найти ещё одного такого лоха, как я». Правда, при этом он сразу же вспомнил, как знакомые ему говорили издевательским тоном: «таких *добрых* людей, как ты, больше нет!» Получалось, у всех остальных, чтобы получить от них деньги, ей приходилось сосать. А его она просто безнаказанно использовала! И при этой мысли ему опять стало невыносимо обидно. Внутри у него всё просто кипело от злости. Ну ничего, мразь! Ты у меня за всё заплатишь! Я сделаю с тобой такое, что брать за щёку и раздвигать ноги тебе было бы не так неприятно! — грезил Джонни о планах грядущего возмездия.